Айзек Азимов - Край Основания [Академия на краю гибели]
Тревиз задумчиво сидел, выпятив нижнюю губу.
– Вы думаете, что это Земля? Галактический Стандарт мог быть основан на характеристиках любого мира. Ведь мог?
– Вряд ли. Это не свойственно человеческому духу. Трантор был столичной планетой Галактики в течение двенадцати тысяч лет, самой густонаселенной планетой, однако он не распространил свой период обращения в 1,08 СГС на всю Галактику. Период обращения Терминуса – 0,91 СГС, но мы не оказываем давление в этом смысле на подчиненные нам планеты. Все планеты ведут свой собственный счет по своему местному времени, а для межпланетных отношений делают с помощью компьютера пересчет с МГС на СГС. Так что СГС должно идти с Земли!
– Но почему обязательно с Земли?
– Во-первых, Земля была когда-то единственной обитаемой планетой, и естественно, что ее сутки и год, при заселении других миров, стали по социальной инерции стандартом. Во-вторых, модель, которую я сделал, оборачивалась, как и Земля, вокруг своей оси точно за 24 СГЧ и обходила вокруг своего солнца точно за один Стандартный Год.
– Это не могло быть совпадением?
Пилорат засмеялся.
– Теперь и вы заговорили о совпадении. Стали бы вы держать пари, что такие вещи могут произойти случайно?
– Ладно, ладно, – пробормотал Тревиз.
– В сущности, есть еще кое-что: есть архаическая мера времени, называемая месяцем…
– Я слышал об этом.
– Эта мера, по-видимому, охватывает период обращения земного спутника вокруг Земли. Однако…
– Да?
– Вот, один поражающий фактор: спутник, о котором я упомянул, огромный, больше четверти диаметра самой Земли.
– Никогда не слышал о подобном. Ни у одной населенной планеты Галактики нет такого спутника.
– Вот и хорошо, – с воодушевлением воскликнул Пилорат. – Если Земля – единственный мир, породивший самые разнообразные факты и формы жизни, а также эволюцию разума, мы ждем от нее и какой-то физической уникальности.
– Но что общего между большим спутником, разнообразием форм, разумом и прочим?
– Вот теперь мы наткнулись на трудность. Я и сам этого не знаю. Но это ценный вопрос, вы не думаете?
Тревиз встал и скрестил руки на груди:
– Но в чем же тогда проблема? Посмотрите статистические данные об обитаемых планетах и найдите ту, у которой период обращения вокруг оси солнца точно равны СГС и СГГ. И если у нее есть гигантский спутник, то мы нашли то, что хотели. Я предполагаю по вашему заявлению относительно «великолепных идей», что вы это сделали и нашли свою планету.
Пилорат выглядел растерянным.
– Ну… случилось не совсем так. Я проглядел статистические данные – вернее сказать, это сделал астрономический департамент – и… зашел в тупик: такой планеты там нет.
Тревиз снова сел.
– Но это означает, что все ваши аргументы ошибочны.
– Мне кажется, не все.
– Что значит – не все? Вы сделали модель с детальным описанием, но не нашли ничего подходящего под эту модель. Выходит, модель бесполезна. Вам нужно начинать все с самого начала.
– Нет. Это значит, что данные о населенных планетах не полны. В конце концов, их десятки миллионов, и некоторые из них совершенно безвестны.
Например, не имеется точных данных о населении почти половины планет. А о шестистах сороках тысячах населенных миров нет никакой информации, кроме названия и, иногда, местонахождения. Некоторые галактиографы считают, что более десяти тысяч обитаемых планет вообще не вошли в список. Можно предположить, что эти миры рады. В императорскую эру это помогло им избежать налогов.
– А в следующие столетия, – цинично заметил Тревиз, – это помогло им служить базами для пиратов, что при случае могло их обогатить куда больше, чем обычная торговля.
– Об этом я ничего не знаю, – с сомнением сказал Пилорат.
– Точно так же, мне кажется, Земля могла быть в списке обитаемых планет, будь на то ее желание. Она – старейшая из всех, и ее не могли проглядеть в первые столетия галактической цивилизации. А, попав в список, она бы там и осталась. Тут мы можем рассчитывать на социальную инерцию.
Пилорат колебался и выглядел скорбно.
– На самом-то деле… в списке обитаемых планет есть планета, называемая Землей…
Тревиз уставился на него.
– Мне кажется, что вы только что говорили, что Земли в списке нет?
– Земли как таковой нет. Есть планета Гея.
– При чем тут Гея?
– Гея означает «Земля».
– А почему именно «Земля», Янов, а не что-нибудь иное? Название «Гея» мне ничего не говорит.
Обычно спокойное лицо Пилората готово было исказиться.
– Я не уверен, что вы мне поверите… Если исходить из моего анализа мифов, в языках Земли были некоторые различия, взаимонепонятные.
– Что?
– Да, да. В конце концов, у нас тоже тысяча различных способов объяснения по все Галактике.
– В Галактике есть, конечно, диалекты, но отнюдь не взаимонепонятные. Но даже если некоторые из них трудно понять, то у нас есть стандартный Галактический.
– Конечно, но у нас есть постоянные межзвездные путешествия. А что, если какой-нибудь мир долгое время был в изоляции?
– Но ведь вы говорите о Земле. Об одной планете. Где же изоляция?
– Земля – прародина. Не забывайте. Вероятно, человечество там какое-то время было невероятно примитивным. Никаких межзвездных полетов, никаких компьютеров, никакой технологии вообще.
– Это же нелепо!
Пилорат смущенно опустил голову.
– Может быть, об этом не стоит спорить, дружище. Я никогда не собирался убеждать в этом кого-то. Виноват…
Тревиз тут же рассмеялся.
– Янов, прошу прошения. Я сказал, не подумав. Я ведь не привык к таким точкам зрения. Вы развивали свои теории свыше тридцати лет, а я был посвящен в них сразу. Примите это во внимание. Ну, я представляю себе примитивный народ на Земле, говорящий на двух совершенно различных языках.
– Возможно, что даже не на двух, а на полудюжине, – застенчиво заметил Пилорат. – Земля могла разделяться на несколько больших земельных массивов, и между ними могло не быть никакого сообщения Жители каждого такого массива должны были развить особый язык.
Тревиз спросил с осторожной серьезностью.
– И на каждом таком массиве, как только узнавали о другом, вероятно, спорили о «Вопросе происхождения», о том, кто первый из них вышел из животного состояния.
– Наверное, так, Голан. И это было вполне естественным поведением.
– И на одном из этих языков Земля называлась «Гея». А само слово «Земля» произошло из другого языка.
– Да, да.
– И в то время, как Стандартный Галактический произошел от того языка, на котором Земля называлась «Землей», народ Земли имеет некоторые основания называть свою планету «Геей» на другом языке.
– Точно! Вы очень быстро схватываете суть, Тревиз.
– Но мне кажется, из этого не следует делать тайны. Если Гея то же самое, что и Земля, несмотря на разницу в названиях, тогда Гея, согласно вашим предыдущим аргументам, должна иметь период обращения точно в Галактические Сутки, период обращения вокруг солнца – точно один Галактический Год, а гигантский спутник оборачиваться точно за месяц.
– Да, должно быть именно так…
– Ну, и как же, соблюдены эти условия или нет?
– Не могу вам сказать. Таблицы не дают информации.
– Да? Ну, тогда, Янов, полетим на Гею, посчитаем ее периоды и поглазеем на ее спутник.
– Я бы очень хотел этого, Голан. – Пилорат засмеялся – Беда в том, что ее местонахождение точно не указано.
– Вы хотите сказать, что нашли название и больше ничего, и это и есть ваша великолепная идея?
– Вот как раз поэтому я и хотел побывать в Галактической библиотеке.
– Постойте, вы сказали, что таблица не дает точного местонахождения. Но вообще какую-то информацию она дает?
– Есть списки в Сейшел-Секторе. И там же исследовательские заметки.
– Ну, тогда, Янов, не горюйте. Полетим в Сейшел-Сектор и разыщем Землю!
Фермер
Cтop Джиндибел бежал трусцой по сельской дороге по другую сторону Университета. Люди Второго Основания обычно не практиковали путешествия в фермерский мир Трантора. Случалось, конечно, но если уж они ездили, то недалеко и ненадолго.
Джиндибел представлял собой исключение, и в свое время сам удивлялся этому. Удивление вызвало исследование собственного мозга, что поощрялось, в особенности для Спикера. Их мозг был одновременно и оружием, и мишенью, и они держали защиту и нападение в хорошо отточенном состоянии.
Джиндибел решил, к своему собственному удовлетворению, что одна из причин его отличия от других была в его происхождении с планеты более холодной и обладающей большей массой, чем многие другие планеты. Когда мальчиком он был взят на Трантор (сетью, что была раскинута агентами Второго Основания по всей Галактике в поисках талантов), он очутился в поле меньшей гравитации и в восхитительно мягком климате. Вполне естественно, что ему было гораздо приятнее бывать на воздухе, чем многим другим.
